Глава 1
Весна.

— Тебе так оно и не пришло? Ксо-о-о — голос Шо из скайпа искажается шипящими звуками — Ну вот, я ведь в прошлом месяце отправил!
Амано, удобно пристроив на коленях ноутбук, развалился на кровати, опираясь позвоночником в её деревянную, плавную спинку. В ногах, устроив морду на сложенных лапках, пристроился полосатый кот, безмятежно закрыв глаза. Мужчина слегка улыбался, поглядывая на Чикена — Казумаса такой милый парень, для которого важна каждая такая, романтичная мелочь.
— Наверняка скоро придет, Шо. Мы ведь живем не на разных континентах, нэ? — его уверенный низкий голос придавал Кохаре абсолютное спокойствие — Как там Ниасо-чан поживает?
— Оооо... замечательно! Знаешь, что вчера он сделал?!
— Неа. Расскажи — Тора прикрыл глаза, наслаждаясь таким робким и одновременно сильным голоском Кохары, с которым год назад случайно познакомился по интернету. Надо бы к нему хоть раз съездить, пока не закончилась последняя неделя отпуска.



11 марта. Входящее сообщение от "Shou"

— Тора!! Тора, ты цел?! Тора, Ками-сама, я...!
Амано, положил разбитые осколки матового стекла в мусорный пакет — это всё, что осталось от люстры, и быстро подбежал к ноутбуку на столе, переступая через упавшие повсюду вещи. Удивительно, что сеть после толчков ещё умудрялась работать. Быстрые пальцы заклацали по кнопкам клавиатуры, набирая моментальное сообщение маленькому паникёру.
— Шо, успокойся, прошу. У нас конечно потрясло, но не так сильно. Сейчас надо всего лишь прибраться дома. А ты как? Всё нормально?
— Да, всё хорошо, у нас не было толчков.
Шо, на той стороне монитора, облегченно выдохнул — слава Богу, с ним всё в порядке. О бедствии передавали по магазинному радио, после заунывных гудков, требующих срочного внимания. Шо испуганно замер, когда диктор называл все города, пострадавшие от землетрясения и количество погибших людей. Мысль о том, что среди них может оказаться Тора, подстегнула его понестись сломя голову домой, не смотря на промозглый ливень. Домой он вернулся промокшим до нитки, при том, до этого, пару раз поскользнувшись в мутной луже, и наспех скинув куртку, написал Торе.
Всё в порядке — оба выжили.

— Шо, ты плачешь?
— Моя бабушка... Она там была... — Тора прекрасно расслышал, тихий, несдержанный всхлип — Извини, не стоит сегодня...
Пальцы Амано замерли над черной клавиатурой — Что это значит? Разве он не настолько близок, чтобы можно было рассказать ему всё? Разве он не настолько близок, что не имеет права успокоить Шо?
Получалось, он не доверяет Торе.
— Шо, подожди!
"Звонок окончен"
Шинджи еще пару секунд слушает тишину в наушниках, и только потом снова включает музыку и откидывается на спинку стула, запрокинув руки за голову. Он имеет право побыть один — таково, пока что, оправдание Шо.
Только спустя много времени, Амано Шинджи осознает, что это стало первой, ломкой трещиной в их непростых и хрупких отношениях с Кохарой.



Осень.

"Если бы мы могли видеть сквозь стены, то каждую ночь видели бы секс или Вселенную" — Амано напряженно вглядывался в белый, навесной потолок, надеясь, что увидит хоть что-нибудь. Но потолок продолжал оставаться безмолвным потолком. Рядом, на прикроватной тумбочке остывала недопитая чашка кофе. Аромат напитка смешивался с задувавшим с форточки, теплым, осенним ветром, наполняя комнату приятным и душистым запахом покоя и легким дымком костров.
"Shou online"
— Шо?
— Привет, Тора.
Тонкие пальцы мужчины болезненно вздрогнули. Он хотел было позвонить, чтобы услышать, такой любимый, тихий и нежный голос, но почему-то никак не решался на это. Что они могут сказать друг другу?
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Угу — Тора даже слегка улыбнулся, ясно представив себе, как Кохара на той стороне, соглашаясь с буквами на экране, согласно кивает, с тихим "Умм". И как при этом его светлая, рыжая челка спадает на глаза, и он, тонкими пальцами, аккуратно заправляет её за уши. Иногда, возникает ощущение, словно бы они знакомы сотни тысяч лет.
Весь остальной день они почти не говорят — просто не зная, что ещё можно сказать.
Под самый вечер, когда Тора готовит себе ужин из полуфабрикатов, по квартире разливается мелодичная трель дверного звонка.
Кто бы это мог быть? Мужчина мельком смотрит на часы — 22.03 — в это время Кохара, в другом городе, уходит в душ, а затем готовиться ко сну.
В дверь снова звенят. Настойчиво, в полной уверенности того, что им откроют. Амано ещё пару минут размышляет, стоит ли открывать, но поскольку из его окон виден желтый, ламповый свет, то ночной гость, конечно же, всё поймет и может обидеться. Да и чего плохого может случиться к конце концов?
— Такаши? — на пороге его ожидал высокий, худощавый брюнет в длинном, тонком пальто. Поправив сбившиеся смоляные пряди, Сакамото Такаши, коллега по работе и давний приятель, ступил за порог.
— Привет, Тора. Я слышал, ты заболел вчера — в оправдание своего позднего визита, Сага поднял руку, в которой оказался шуршащий пакет, набитый продуктами и коробочками лекарств — Вот, я решил, что тебе это всё пригодится.
— О, да не стоило, Сакамото-сан — Тора растерянно улыбнулся — Тем более, уже такой поздний час. Я всего лишь немного простыл.
В антрацитово-серых глазах позднего гостя, неожиданно мелькнули огоньки негодования. Сага, нахмурив брови, поправил прямоугольные очки в черной оправе и быстро снял с себя куртку, заявляя, что это не шутки, так халатно относиться к своему здоровью.


Бледная кожа Саги на самом деле была невероятно нежной и шелковистой, словно у девушки, и от нее веяло призрачным запахом цветов сирени. Тора провел кончиками пальцев вдоль его обнаженной спины. Как-то так вышло, что случайно (а может не случайно?) пролитая чашка ночного чая с жасмином и мятой, вылилась в отчаянный, напористый поцелуй, а затем и ночь, полную страсти.
Теперь тот почти родной человек, за той стороной монитора казался каким-то антропоморфным, почти нереальным, едва только сонному Саге стоило открыть глаза и сладко зевнув, потянуться в постели. Одеяло сползло, обнажая его худое, угловатое тело, которым тора невольно залюбовался — острые края лопаток, словно крылья, вздымались при каждом вздохе или движении, черные стрелки волос беспорядочно рассыпались по подушке, закрывая почти всё лицо, снова уткнувшего в подушку Сакамото. Все тело Саги дышало какой-то прозрачной чистотой и хрупкостью.
Он та самая синица, которая лучше, чем далекий журавль в небе, как тогда подумал Тора, решив, что Кохара может пока подождать.

Ноутбук радостно пиликнул новым сообщением.
— Тора, привет — в конце строчки приветливо улыбающийся смайлик — Извини, что давно не было, я...
Амано внезапно осенило, что с тех пор, как он позволил Сагачи остаться у себя, прошло немало немного, около двух недель. Черт, как же он так мог забыться?
И ведь с тех пор, он не обращал внимание на бездушный статус Шо — offline.
Как же это? Ведь разве не сам Тора так переживал из-за недоверия со стороны интернет-любовника?
Сглотнув внезапный ком горечи в горле, мужчина поднял пальцы над клавиатурой. Что сказать? Как объяснить?
— Как ты? Где ты был, Шо? — тактика псевдо-беспокойства, когда на самом деле было вроде и всё равно — Что-то случилось?
— Нет, я просто заболел немного — Кохара, на той стороне монитора сжал своё горло, перевязанное теплым шарфом и неторопливо глотнул крепкого чая — Теперь всё в порядке, правда! — и снова дурацкий, улыбающийся смайл.
— Слава Богу — равнодушно напечатал ответ Тора — Ты береги себя, Шо, ок?
— Конечно.


Следующие месяцы, Амано просто-напросто забывал включать ноутбук и платить за интернет. Место ночных разговоров в сети, заменили душные, маленькие кафе, прогулки по вечернему парку после работы, смущенные улыбки Сакамото замотанного в теплый шарф и наполненные жгучей любовью, его томные стоны в постели.
Тора с головой ушел в свою страсть, отдавая всего себя и отдаваясь Такаши.
Спустя какое-то время, когда выдалась свободная минутка, Амано внезапно вспомнил, что совершенно забыл о том, кого когда-то с таким волнением ждал в сети.
Статус *offline* Аккаунт пользователя "Shou" был удален.
Вот значит как? — Шинджи на минутку почувствовал, как болезненно сжалось сердце — Прости меня, Шо.
Нахлынули воспоминания годовалой давности — задорный, яркий голос парня из другого города, с добродушным характером и милым акцентом. В самом деле — чего стоило Торе взять и приехать к нему в те времена? Около двух дней пути. 48 часов непрерывного волнения и накручивания себя. И как бы потом все сложилось, кто знает? Тора просто боялся этого.
А теперь всё в его жизни перевернулось с ног на голову — и легким движением пальцев, Амано нажал клавишу "Delete"
Прощай, Шо.

Глава 2
2,5 года спустя.


— Сага, где ты шляешься, твою ж мать!?
— Тора-а-а, харэ кричать. Я с друзьями в...б-баре — судя по типичному "акценту" Сакамото был уже напоен в стельку — Домоййй наверное не приду...
— Тогда я за тобой заеду! Где ты сейчас?! Эй!! — Амано с молчаливой яростью посмотрел на потухший экран мобильного. Сага отключился. Кретин!
Мужчина с презрением кинул трубку на диван. От ярости хотелось её вообще разбить об стенку, но понимание того, что на новый мобильник у него не хватит средств, остановило тяжелую руку брюнета. Куда девалась вся та нежность, что была вначале? Оправдываясь тем, что у него глубокая депрессия, Сакамото стал постоянно пить и пропадать по ночам. Иногда Тора находил его в популярных ночных клубах и силком тащил домой, но чаще Сага просто исчезал после работы и приползал под раннее утро.
— Чикен? — Тора, приподнял голову от диванной подушки и ласково погладил полосатого кота, запрыгнувшего ему на живот — Прости, сейчас покормлю.
Кот удовлетворенно дернул кончиком хвоста и спрыгнул на пол, едва мужчина приподнял торс. Это животное всегда было рядом, как бы плохо ему не было.
Маленькие, втянутые коготки, зацокали по линолеуму по направлению к кухне, где стояла зеленая, пластмассовая миска с водой. Тора, мягко улыбнувшись, насыпал в пустое отделение для еды корма и провел ладонью вдоль мягкой шерстки, когда кот наклонился, чтобы поесть.
Счастливая улыбка Сакамото, его нежная забота и тихий голос, перекрываемый шелестом осенних, ярких листьев клена — все это заменило мутное, кажущееся бесконечным, одиночество, пустота в душе и тоскливые вечера в тишине.
Тора зашел в ванную комнату, где обычно оставлял свои сигареты, потому что оттуда быстрей всего можно было выйти на улицу, не переходя сквозь гостиную, и мельком заглянул в зеркало. Вид был отнюдь не первой, и даже не третьей, свежести. Синие круги и мешки под глазами не сходили уже очень долгое время, щеки втянулись, скулы заострились и выступали все четче. Волосы давно не были как следует стрижены из-за чего конечно же секлись кончики. Но больше всего, самого Шинджи пугал свой померкший, равнодушный взгляд. Будто бы все хорошее из жизни давно и безвозвратно ушло. Он определенно очень устал. Ему захотелось провести рукой и стереть этого Шинджи в зеркале, один вид которого вызывал тошнотный рефлекс, и снова увидеть себя прежним — сильным, полным жизни мужчиной. Но это всего лишь зеркало, оно не врет в большинстве случаев.
Тяжко вздохнув, Амано прихватил смятую, белую пачку Кента и вышел за входную дверь, на улицу.
Улица встретила его гудением машин — полуночников и свежим, холодным ветром, дующим в лицо мелкими брызгами дождя. Ночная тишина, шелест листьев и полные легкие никотина успокаивали, даруя временное равновесие изнутри.
— Где же ты сейчас? — сам не зная зачем, тихо прошептал Шинджи, ни о ком определенно не думая. Может быть Саггачи, или самому себе? Надо, определенно надо что-то менять, иначе он скоро сойдет с ума.
Взгляд мужчины невольно упал на переполненный счетами, почтовый ящик — Ах, ну да, точно. Про почту он забывал вообще. Замерзшими пальцами Шинджи осторожно выудил из почтового ящика полу промокшие от сырого воздуха, листочки бумаги. Но к сожалению в темноте и без очков, прочитать что-либо было абсолютно невозможно. Единственный, тусклый фонарь, освещавший промокшую улицу, слабо покачивался в паре метров отсюда, над тротуаром, не давая никакого света. Ладно, можно разобрать и дома.
Тора еще раз глубоко вдохнул в легкие осенний, влажный воздух вперемешку с дымом и затушил сигарету о мокрый край перил. Собрав в кучу всю эту коллекцию размокших, мягких бумажек, он поспешил вернуться домой.

Разложив макулатуру на кухонном столе, Тора надел свои прямоугольные очки в тонкой, черной оправе и принялся изучать её содержимое. В некоторых местах чернила текста потекли, но разобрать было можно — в основном всё счета, куча цветастой рекламы и пара каких-то письменных конвертов. Рекламу он выбросил сразу, вслед за ней пошли счета по квартире, за которую он и так платил — деньги просто снимались с его банковского счета, так что эти бумажки были ни к чему. Теперь, на столе остались только четыре запечатанных конверта с письмами. Два из них были от семьи, которую он не навещал уже несколько лет — они ведь наверняка дико соскучились, особенно мама. Тора закрыл глаза, пообещав себе, что в скором времени, он обязательно к ним съездит. Одно письмо, по видимому было доставлено ошибочно — ни адресата, ни получателя, указанного на конверте, он не знал, однако адрес говорил о том, что это письмо скорей всего должно было прийти его соседу, но его по ошибке положили в ящик Шинджи. Завтра надо будет ему отдать.
Последнее письмо было настолько потрепанным, что имя адресата почти не просматривалось — стертые водой и временем буквы, ни о чем не могли сообщить. Светло-синий конверт казался выцветшим и невероятно старым. Даже имя и адрес самого Амано, можно было разглядеть лишь потому, что на почтовом отделении эти важные цифры и буквы были многократно обведены черной ручкой. Да сколько ж... лет этому конверту?
Впервые за столь долгое время, в нем проснулось чувство любопытства. Он осторожно, дрожащими от нетерпения и любопытства пальцами, раскрыл и без того, почти рассыпающуюся бумагу. Словно ребенок, распаковывающий игрушку, о которой так долго мечтал, и которую ему, внезапно, подарили на день рождения. Из конверта выпал лист желтого цвета — письмо?
Чикен присел возле ног хозяина, глядя с кошачьим любопытством на оторопелый вид Амано, который забегал глазами по красивым строчкам текста.


"Привет, Тора-сан!
Я честно говоря, не знаю о чем написать, но ведь это же моё первое письмо, так что ты прости пожалуйста!
Я долгое время учился, и у меня совершенно не было времени выходить на связь.
А еще знаешь, я завел себе котенка! И назвал его Ниасо-чан.
Он такой милый и удивительно проворный. А еще он любит гоняться за всякими блестящими вещами. Ниасо-чан, совсем похож на меня!
Вот даже сейчас он укусил меня за палец ноги. Хаха!
Но, наверное, когда тебе придет это письмо, я уже не сдержусь и расскажу тебе про моего котенка.

А еще, не так давно я встретил своего старого одноклассника, и теперь мы стали друзьями. Его зовут Сатору Карино-кун, я думаю, тебе обязательно надо с ним познакомиться! Он хороший парень, хоть и молчаливый.
Он приготовил мне какое-то странное русское блюдо, от которого у меня пошла аллергия, потому что там были огурцы ._.
Но она быстро сошла, так что не волнуйся, Тора-шии!

Нээ...я думаю, ты тоже напишешь что-нибудь о Чикене, твой кот поистине великолепен!

И еще...

Я люблю тебя, Тора.



Shou"



...Шо?
Тора смутно припомнил светло-рыжие волосы и веселый, хрипловатый голос из прошлого. В самом низу была поставлена дата письма — и если подсчитать, то получается оно шло почти три года. Видимо после той давней катастрофы, почтовая служба потеряла это письмо, и вдруг оно снова обнаружилось. Посчитав своим долгом чести отдать его адресату, почтальон отыскал нужный адрес и с удовлетворением кинул конверт в почтовый ящик.
Неужели прошло столько времени?
Все последние полгода, Тора жил, будто в замедленном сне, который тянулся серыми кадрами киноленты до бесконечности. Утро, работа, усталый вид в зеркале, абсолютное нежелание что-либо делать, с кем-либо разговаривать, ссоры с Сагой, его постоянные пьяные выходки и снова сон. Когда он последний раз куда-либо выбирался или отдыхал?
Когда он, в конце концов, улыбался последний раз?
Он смотрел на свою жизнь глазами прозревшего человека — все серое, грязное, протухшее сигаретами и алкоголем. Так нельзя жить, будто муха, застрявшая в густом, липовом меду и потихоньку агонизирующая, не в силах выжить.
Кохара Казумаса — тот парень из другого города. Почему-то Тора так крепко уцепился за эту мысль, будто это был шанс всё изменить, или начать с нуля.



— Дааа...Тора...сильнее... — изгибающееся, теплое тело доставляло такое блаженство, которое Тора ещё никогда раньше не испытывал и проникать в него, раз за разом — быстро, медленно — казалось огромным наслаждением. Рыжие волосы мягкие, струятся сквозь пальцы, будто тёмный песок.
— Т-тоорааа... — в голос стонет парень, извиваясь под Шинджи и судорожно вдыхая спертый воздух комнаты — Я люблю тебя...
— Я тоже... Шо — мягкий поцелуй в губы прерывает внезапно раздражающая, пафосная трель из какого-то саундтрека к аниме.
Тора тяжелой рукой смахивает трезвонивший телефон на пол. Плевать, если сломался.
Шесть утра, Понедельник. Самое безрадостное время недели.
Голова просто адски раскалывается, да и судя по утреннему стояку, это был довольно таки приятный сон, характерного содержания, который так грубо оборвали.
— Что же гадство такое?! — Шинджи вновь обратился к потолку, который и в этот раз был безучастен. Но поскольку фраза была сказана громко вслух, мужчина тут же услышал слабое шуршание в коридоре.
— Итак. Сага. Допился — он облокотился локтем о дверной косяк, глядя на развалившегося прямо посреди прихожей, спящего Сакамото. Наверняка тот пришел совсем не так давно и теперь безобразно дрых на коврике, не удосужившись дойти, хотя бы, до дивана — Сакамото, знаешь, меня не слишком устраивает твоя жизненная позиция...
— Заткнись...Шин..джи... — хриплым голосом выдавливает из себя Сага — просто заткнись...
Некоторое время Тора действительно молчит. Но не потому, что так сказал его любовник, а лишь обдумывая возникшее вчера, внезапное решение. Или, можно сказать — прозрение. Теперь, в душе остается лишь жалость и некоторая привязанность к этому человеку, которого он привык видеть рядом. Но это уже не любовь.
— Хорошо — вздохнув, Тора выпрямляется и складывает руки на груди — Но, как только проспишься, Сакамото Такаши, я больше не желаю видеть тебя в своем доме.
Ответа не последовало и Амано, уже было решив, что Сага снова заснул, повернулся к нему спиной, направляясь к кухне. Но его слуха настиг еще более тихий смешок.
— Выгоняешь, да?
— Да — безапелляционно отрезал хозяин квартиры, и, следом, уже чуть мягче добавил — Прощай.




Тора ни на что не надеялся, и все свои 48 часов, проведенных в поезде, просто утверждал сам себе, что это не более, чем развлекательная поездка. Навряд ли Шо даже живет всё ещё там. Может быть, ему откроет какая-нибудь пожилая дама с морщинистым лицом и сообщит, поправляя трясущимися от старости пальцами, что "тот молодой человек", здесь больше не живет. Навряд ли Шо вообще помнит Амано.
А если Кохара до сих пор живет там... Пусть это будет простым, дружеским визитом, с уверенным девизом "Мимо проходил". Мимо, из другого города, да уж.
Однако, весь стойкий, боевой дух ушел в пятки, когда Амано предстал перед невысоким, двухэтажным домом и решившись, мужественно нажал на кнопку звонка. Две минуты он стоял с затаенным дыханием посреди теплой, осенней улочки, с рядами жилых домов, так очаровательно похожих на этот. Но ведь этот дом — особенный?
— Вы кто? — Тора почувствовал облегчение, вперемежку с разочарованием. Это был не Кохара, а какой-то неизвестный парень, со светлыми волосами, спадающими ему до плеч. И даже не смотря на довольно женственные черты лица, у него были весьма мускулистые руки и крепкий торс, едва прикрываемой натянутой на тело, черной майкой. На левом плече Тора заметил татуировку, но не стал уделять этому внимание. Парень отхлебнул пива, глядя на незваного гостя с какой-то тихой агрессией и недовольством.
— Я... Я бы хотел узнать... — Амано опомнился и собрав всю волю в кулак, повторил более уверенно. Тем более, этот парень точно младше его самого — Я хотел узнать, живет ли здесь Кохара Казумаса?
— Ну живет, ну и дальше? — равнодушно фыркнул блондин — Тебе-то чего от него надо?
Тора стерпел столь фамильярный тон этого парня и продолжил своё.
— Увидеться с ним. Мы вместе учились в школе, и... —
— Я тебя в нашей школе раньше не видел — грубо прервал блондин, указывая пальцем в грудь Шинджи — ... Иначе бы запомнил. Чего ты хочешь от Казу?
— Вы ведь Сатору-кун, так? — Тора высказал одну из своих догадок — Вы учились вместе с Шо....
— Да. Но тебя я не знаю, так что вали, мужик — Карино бросил злобный взгляд в сторону Амано — Пока я ещё добрый.
Тора едва ли удержался от едкого комментария в его сторону, не представляя, как только Шо с ним вообще мог подружиться?
Но как бы то ни было, затевать потасовку посреди улицы, да ещё в чужом городе, было не самой лучшей идеей.
— Прошу вас, я ведь только…
— Тора? – сердце Амано внезапно пропустив удар, забилось с утроенной силой. Кончики пальцев рефлекторно шелохнулись. Мужчина медленно развернулся на тихий, шелестящий голос, который почти не изменился за эти годы, только лишь стал немного хриплым и чуть ниже по тональности.
Кохара стоял перед ним, держа в руках бумажный пакет с овощами и фруктами, с таким видом, словно увидел привидение. Хотя, для него это наверняка было равнозначным. Он ведь узнал его – почти сразу.
Прижав к себе пакет так, словно он мог спасти ему жизнь, Кохара сделал неловкий шаг назад. Осенний ветер растрепал его светло-рыжие, отросшие волосы, ловко надувая ему на глаза длинную челку. Потрясающе красивое зрелище, знаешь, Кохара?

— Так это тот мудак, из-за которого ты столько ревел? – Тора даже не успел опомниться, как, внезапно, сильный удар в челюсть, свалил его на грязный асфальт. Рука лишь встряхнул конечность, словно прикоснулся к чему-то мерзкому – В следующий раз – убью – пообещал блондин, ухватывая за локоть, на мгновение онемевшего Казумасу – Шо, идем домой!
Шо… плакал из-за него? Амано даже не столько чувствовал физическую боль в разбитой губе, как боль где-то в области груди. Ну конечно, стоило об этом подумать. Ведь просто так ничего не забывается.
— Рука! Зачем же ты так?! – Казумаса попытался вырваться из цепких пальцев Сатору – Подожди, отпусти! Да стой же!
Шо вывернул руку и бросился к Шинджи. Несколько золотисто-оранжевых апельсинов, выпав из пакета, покатились, яркими пятнами, по мокрой дороге. Они были такого же цвета, как мягкий шарф Казумасы, который приятно щекотал саднящую щеку. Непреодолимое желание прикоснуться кончиками пальцев – к бледной щеке, к тонким полуприкрытым векам, провести сквозь пальцы кончики светлых волос. Как такое чудо можно было променять на физиологическое удовольствие и лживые чувства? Просто всего-то надо было собраться с духом, чтобы увидеть все это наяву. Но Тора ведь действительно предпочел того, кто просто был ближе.
— Извини, Тора… — Амано выдохнул с немым отчаянием, когда Казумаса, опомнившись убрал руки с его лица и отпрянул назад. Он всего лишь стер кровь, и теперь собирал с земли апельсины так сосредоточенно, словно это было самым важным делом на свете.
— Эй, Шо, хватит – Сатору, который даже не пытался помочь, потряс опустевшей бутылкой пива, и, не сводя взгляда с Кохары, смял алюминиевую жестянку в ладони, выбросив её прямо под высокий, кирпичный забор дома. Казумаса, не взглянув, ни на того, ни на другого, не успокоился, пока не собрал всё. И только поднявшись с колен, он отряхнулся и, выпрямив спину, мелкими шагами проследовал к своему сожителю, словно ребенок, боящийся подойти к родителю, зная, что его ждет суровое наказание.
Крепко схватив Шо за запястье, Тора отчетливо заметил, с какой силой Сатору сжал свою ладонь, по тому, как Кохара болезненно скривился и зажмурил глаза. Тихое, робкое «прекрати» осталось без внимания. Соседи уже принялись любопытно выглядывать в окна, так что с этой сценой пора было завязывать.


Занеся ногу для очередного шага, по пути от дома Шо, Тора только сейчас вспомнил, что забыл о самом главном – рассказать о письме, чудесным образом, пришедшем из прошлого. Оно все ещё лежит в сумке, между корочкой и страницей случайно выхваченной при сборах книги – чтобы не помялось. И если вытащить его, можно почувствовать теплый запах старой бумаги, едва горький – чернил и мокрых листьев. Шинджи положил письмо обратно в небольшую сумку и застегнул замок – это на будущее. И в этом будущем Шо обязательно будет.

Глава 3

Шо не хочет открывать глаза, но, увы — настало очередное, паршивое утро. Он прекрасно знает, что как только поднимет свою тяжелую тушку с постели – непременно разболится голова. Так происходило каждое утро, на протяжении вот уже многих лет и причины этого не знал даже сам Шо. Равно, как и того, почему несколько лет подряд ему не снятся сны. Жизнь стала однообразной и скучной – отсутствие аппетита утром, глоток воды, чтобы запить обезболивающее, сонная сборка вещей и отправка на работу. Но в это утро, он все, же заставил себя съесть небольшой кусочек вчерашнего пирога и одну онигири с кальмаром, отчего почувствовал себя значительно лучше.
Кохара мельком заглянул в маленькую комнатку, где уже несколько лет располагалось жилье Сатору Карино. Если быть точнее, его старый друг и одноклассник снимал тут жилье, категорически отказавшись от «бесплатного нахлебничества» и активно помогал с уборкой по дому.
Вообще-то переезжал он три года назад, с намерением быть рядом, после того, как Шо впал в отчаяние, но так и остался, решив, что рыжему парню все ещё нужна была помощь.

Казумаса не стал включать свет, подумав, что утренние сумерки достаточны для того, чтобы можно было пройти к прихожей.
Рука был единственным, кто в тот раз смог успокоить и заглушить его боль. Тогда же это был его первый раз. Болезненный и горький опыт. Сатору не знал, как успокоить начавшуюся истерику Шо, и одним коротким движением ухватил его за запястья, приковав к месту неожиданным, сильным поцелуем. Растерявшись и плохо соображая, Казумаса не стал сопротивляться, инстинктивно поддавшись вперед. Спустя считанные мгновения, Сатору уже повалил его на старенький диван, подминая под себя и все более неистово целуя.
— Я причиню тебе боль, Казу – Карино уверенными движениями распахнул рубашку Шо – И буду причинять каждый раз, когда ты будешь думать о нем, пока не забудешь. Ты меня понял?
Шо негромко всхлипнул, стирая с глаз мокрые дорожки. Боль – чтобы преодолеть другую боль, разве не многие так делают? Когда сердце рвет изнутри, привычный мир трещит по швам и рушиться, когда кажется, что больше некому тебя спасать? Если боль — это плата за спасение, то это не такая уж высокая цена.
— Я согласен.



— Спасибо, Кохара-сан! – миниатюрная, стройная брюнетка, смущенно улыбнулась, прижимая к своей груди бумажный пакет, наполненный круассанами и шоколадными покки**. Вторая девушка – высокая, длинноволосая блондинка в светлой матроске, начала что-то, с улыбкой, шептать своей подруге.
— Шизуко-чан, ты покраснела. Он ведь и правда такой красавчик!
— Мия-чян!
— Ах ну да, ну да, ты у нас маленькая скромница – блондинка поучительно взвела вверх указательный палец, но тут же, хитро подмигнув, расхохоталась – Смотри, кто-нибудь уведет ведь!
Шо с улыбкой проводил взглядом двух старшеклассниц, судя по форме.
Кто-нибудь уведет? Если бы оно так и было.
Работая помощником в маленькой пекарне, он часто замечал, как девушки смотрят на него. Даже сам пекарь, в шутку говорил, что Кохара, таким образом, привлекает множество клиентов и особенно молодых девушек.

— До завтра, Кохара-кун. Пожалуйста, не забудь выключить свет и проверить, надежно ли заперты двери! – Кано-сан, высокий и полный хозяин пекарни, с добрым лицом, помахал раскрытой ладонью в знак прощания – Не забудь, завтра приходишь на час позже.
Шо тепло улыбнулся этому человеку, которого он уже так хорошо знал. Старик легко согласился принять на работу такого вечно неловкого и расторопного парня.
Когда он почувствует аромат радости от работы, вся неловкость исчезнет – Так всегда говорил пекарь, с удовольствием пожимая холодную ладонь Кохары. И действительно, потрясающий запах поистине домашней выпечки всегда поднимал настроение, так что он мог без всякой фальши улыбаться людям в ответ.
— Конечно, Кано-сан! Спокойной ночи! – Шо устало вздохнув, отложил швабру и подхватив ведро с грязной водой, пошел выливать его, через запасную заднюю дверь, ведущую на улицу. На дворе уже начало темнеть. Тёмные, сизые сумерки мягко опускались на засыпающий, вечерний город, с его неутомимыми муравьями-людьми. Половинчатое небо с одной стороны все еще собирало остатки разлившейся алой краски ушедшего солнца, в то время как с другой стороны уже подступала нежная сине-черничная волна ночи с оранжеватым спутником земли.

Интересно, что сейчас делает Тора?

Шо мысленно надавал себе по щекам – вот еще, думать об этом предателе, который мало того, что в кого-то там влюбился, так теперь видимо у него не сложилось, и он приехал к Шо, как к запасному варианту. От обиды Кохара даже сжал кулаки – никогда, как учил Рука, больше не верить тем, кто хочет заполучить твоё сердце. Ведь они его заполучат, вот только наигравшись, разобьют, как очередную, хрустальную вазу. Люди, которые сразу получают то, чего хотят, быстро теряют к этому всякий интерес, потому что не приложили к цели никаких усилий. Это скучно, не так ли?
— Нии-са-ан, пекарня уже закрыта? – маленькая девочка с каштановыми волосами и раскосыми, кошачьими глазами ухватилась за подол фартука Казумасы – Нии-сан?
Шо задумчиво посмотрел на часы, подумав, что если он выполнит еще один заказ после закрытия, то Кано-сан этому не разозлиться – Чего ты хотела?


— Все больше холодеет – Кохара тяжко вздохнул, поводя плечами под легкой курткой. На улице уже достаточно стемнело, когда он окончательно все закончил и, решив, что ребенку не стоит гулять по опасным улицам одному, проводил девочку до её дома, который все равно находился рядом с магазином.

— Эй, ты чего щиплешься? – шутливо надул пухлые губки Казумаса – Кимико-тян!
— Нии-сан хмурится! Во-от! – логика ребенка, это все же логика ребенка. Девочка радостно засмеялась, заражая своей улыбкой Кохару и стирая с его лица маску серьезности – Нии-сан, почему все взрослые такие серьезные? Все-все, кого я знаю, такие серьезные!
— Потому что они много знают, Кими-тян – добродушно улыбнулся молодой человек.
— Значит, я могу не ходить в школу и не повзрослею!? – искренне удивился ребенок, тем самым вызвав у Казумасы приступ смеха. Шо остановился перед домом, в котором, по словам девочки, она и жила и присев на колени, заглянул ей в темные, любознательные глаза.
— Кимико-тян, ты все равно повзрослеешь, даже если не будешь ходить в школу. Но если это случится – то ты не узнаешь, множество интересных вещей – например, сколько на небе звезд и как они называются, или какие необыкновенные в мире существуют попугаи и о чем говорят герои аниме. Но самое главное, ты не сможешь узнать, что такое настоящая дружба, любовь и верность. Ты меня поняла?
— Да, братик! – Кимико-тян подняла одну руку вверх – И когда я все это узнаю, я всем назло не буду серьезной!
— Правильно, Кими-тян, а теперь тебе пора домой.
Девочка радостно улыбаясь, замельтешила вдоль маленькой аллеи и поднявшись по внешней лестнице на второй этаж, постучалась в дверь, напоследок помахав Шо маленькой ладонью.
— До свидания Нии-сан!

Наскоро забежав в ночной супермаркет и закупив продуктов для ужина, Казумаса бегом помчался вдоль темной аллеи.
— Черт, Сатору меня прибьет, за то, что я так поздно – он спешно следил за часами на запястье. Стрелка, словно сумасшедшая, тикала все быстрее и быстрее, чем обычно. Чтобы сократить, путь и не обходить весь громадный парк, Шо решительно ступил на выложенную декоративным камнем, аккуратную и чистую дорожку, ведущую сквозь всю парковую зону. Деревья и все, что было впереди, уже опутала ночная мгла, разрываемая ровными удаляющимися рядами света ночных фонарей. Не так уж и страшно. Ощущение – словно эта мгла забирается через поры кожи – в самое сердце, но Кохара отчаянно говорил себе не думать об этом. Он же все-таки взрослый молодой парень, а не беззащитная девушка. При этой мысли, Шо удалось даже улыбнуться, вспоминая свои старые любимые аниме, про воинов в матросках, которые воевали в похожих на этот, темных ночных парках. Может быть вот-вот, из-за черни кустов вылезет получеловек-полумонстр и предложит отдать ему своё сердце?
С подобными мыслями идти было, если не веселей, но куда уж легче. В ночной тишине, изредка прерываемой шелестом последних листьев, замерла зеркальная гладь векового озера. Идеальная поверхность воды отражала ночное небо, будто переворачивая мир вверх дном. Рядом с каждой водяной лилией – мерцающие точки звезд и россыпь млечного пути. Небо, перевернутое наизнанку. Слабый, утихающий ветер донес с озера сладковатый, свежий запах лотоса и горьковатый – звездной пыли, которую можно растереть между пальцами и попробовать языком – как сок зеленого листа.
Казумаса, замерший при виде этого зрелища, слегка вздрогнул, когда его открытой шеи коснулся мокрый и острый кончик кленового листа, неслышно опустившись на плечо. Надо спешить – ведь Сатору ждет его дома.

— Эй, девочка! А ну притормози, крошка! – невысокий, худощавый парень отделился от ночной темноты и, поигрывая бейсбольной битой, приблизился к Кохаре — Одна ночью гулять не боишься?
Наверное, это из-за длинных, светлых волос меня приняли за девушку – подумал Кохара, пообещав себе, что непременно перекраситься обратно в черный. Ещё двое панков в косухах и с кастетами появились из темноты, окружая молодого человека с трех сторон. Шо нервно отступил назад, и это была как красная тряпка для быка – он для них не опасен, просто проходившая мимо, идеальная жертва, которую они могут избить, или ограбить.
Парень, с выбивающимися из кепки, коричневыми волосами, закидывает биту на плечо, сверкая жадными глазами – Ну так как? Есть у тебя парочка йен, нам на сигареты?
Ночь, улица, фонарь. А чего ты ожидал Казумаса от этого маленького городка, затерянного среди ночных огней – созвездий, которые видно из космоса? Шо зажмурился, стискивая в руках свой помятый пакет в продуктами. Интересно, виден ли из космоса свет из окон его дома?
Спину обжигает болезненная полоса удара – так что кажется, воздух искрится и дышать им больно и нереально сложно.
— Ты слышишь или нет?! Или нам самим проверить?
Грязные, холодные руки проникают под куртку – шарят, в поисках наживы. Но кошелек оказывается почти пустым, а мобильник, уже не особо новый, их не интересует. Раздается тихое, смачное «дрянь» и чьи-то руки, подхватывая, волокут на ближайшую, влажную скамью с облупившейся желтой краской. Так ведь не должно быть – но боль, сковавшая позвоночник, не дает Кохаре даже шевельнуться.
— Эй, Мисато, мы же не геи, твою ж мать! – видимо возмущается кто-то из их маленькой теплой компании, однако их лидер, судя по звуку, только усмехается.
— Ну мы же не отпустим его просто так. Да не обязательно совать туда свое девственное хозяйство, Акиха-кун, достань-ка мне вон ту бутылку, из-под шампанского!
— Ты совсем извращенец, Мисато-о! – Шо четко улавливает шорох пакета об асфальт — На, держи!
Нет! Нет-нет-нет-нет! Казумаса дергается вперед, в попытке скинуть с себя лидера группировки, но тот оказывается гораздо сильнее, и попытки жертвы убежать его только смешат – Куда, наш маленький петушок? Не бойся, до свадьбы заживет! – Весело пообещал он, надавливая своим весом на спину Кохаре так, что Шо кажется, будто ребра сейчас сломаются о деревянное седалище скамейки.
— Не надо! – хриплый крик отчаяния встречается громким, довольным хохотом панков. Его ведь никто не услышит? Становится холодно и зябко от того, что куртка уже снята и теперь ледяные пальцы главаря банды поглаживают тонкие линии бедер под джинсами.
– А девочка, ничего так! – в ответ свист и снова дикий ржачь – Сами попробуйте, парни!
Еще одна попытка спастись, изо всех сил, будто лань, всё ещё крепко удерживаемая клыками тигра. Кровь так и хлещет из прокушенной гортани. Но надежда на спасение умирает только вместе с животным, при последнем хриплом вздохе, через дырки в горле. И даже потом, она все ещё рефлекторно продолжает дергаться.
Пока в бок не впивается острый кастет, протыкающий плоть и, кажется задевающий кости. Шо уже не может кричать, глядя распахнутыми глазами в непоколебимую бездну черного неба на поверхности озера. Ещё один кастет разрывает кожу на бедре, позволяя крови неторопливо пачкать спущенные джинсы.

— Отпустите его – голос, уже другой. Ледяной, как поверхность столетнего, замерзшего моря, обдуваемый северными ветрами. Ни за что не треснет, пока не придет весна. Шо отчаянно пытается уловить кто это, но сознание гаснет, тонет внутри того самого, звездного озера. На глубине так тихо и спокойно.

Глава 4

Когда Шо вырывает из полудремы, вокруг всё ещё темно. Теплота эта – мягкая, обволакивающая, словно живая, пульсирующая плоть. Пульсирующая…?
Кохара не открывает глаза, позволяя себе прислушаться к слабому, но четко различимому ритмичному стуку. Сердце темной ночи. Доброй, ласково перебирающей, тонкими пальцами, светло-рыжие пряди.
— Эй, он мне не замарает обшивку кровью? – голос надтреснутый и не приятный, словно его обладатель очень долго стоял на морозе.
— Езжай по адресу, я заплачу. Быстрее давай – голос ночи имеет низкий тембр, успокаивает и окутывает чувством защищенности. Шо знает этот голос, но не может никак проснуться и воспоминание все время ускользает. У бархатной темноты – мягкая, золотистая шерсть с, пересекающими её поперек, черными молниями.
Во сне, это золотой тигр, с белыми усами, который величественно спускается по округлым камням, поросшим высохшей травой. Великолепная шерсть переливается в, расплескавшихся по небу, розовато-ванильных лучах заходящего солнца.
Молчаливый хозяин гор наблюдает, как меняются оттенки цветов лежащей внизу долины. Верхушки кленовых деревьев пестреют, а красно-желтые листья наливаются насыщенным алым цветом. Где-то там внизу, солнце протыкает шелестящие кроны лиственных деревьев, освещая влажные, устланные слоем листвы, осенние земли девственного леса. Сорвавшийся с ветки, ярко-желтый листочек клена, кружиться в воздухе, цепляя другие ветви и листья, до тех пор, пока его легкое тельце не ложиться на безмятежную гладь лесного озера. Вода неожиданно переливается через загнутые края и лист, похожий на распятую лапку, погружается в прозрачный, глубоко-синий омут.




Rokugatsu no uso
me no mae no hontou

Cлова, произносимые тихим голосом. Выдергивают из заполонившей сознание, синеватой темноты. Аккуратно, обволакивая, безболезненно. Будто, на секунду задержав дыхание, выныриваешь с самой глубины Источника.

sepia ni shimaikomi
Yorisou to ka

Шо приоткрывает один глаз. Мобильник, сияет синим экраном, прямо перед носом.

nukumori to ka
wakaranaku natteta***

Тора дотягивается до будильника на телефоне, почти с ненавистью скидывая его со столика, вместе с журналами.



Какое дурацкое начало утра.
Дождь то шел, то прекращался и ветер разносил по сырым улицам приятный запах мокрой земли и озона. Сатору, с тихим фырканьем, чертыхнулся, когда одна из дождевых капель затушила тлеющий окурок. Ничего не поделаешь, природа всегда была против курения. А заново вылезать на улицу ему не очень-то хотелось.
Вчерашняя сцена значительно выбила его из колеи. С самого начала он не сильно одобрял эти интернет-знакомства Шо, но видя на лице бывшего одноклассника довольную улыбку, надеялся, что все будет хорошо. Всё и было хорошо. Пока вдруг Кохара не начал изменяться. Сатору стало крайне выбешивать это постоянное безразличное выражение лица, с глазами, полными глубокой грусти. Шо перестал звонить, и на все вопросы отвечал крайне резко и агрессивно, часто цыкая и требуя оставить его в покое.
Сатору был не из тех, кто позволяет так с собой обращаться. Поэтому в один прекрасный день он и явился к Кохаре.
— Я причиню тебе боль, Казу. И буду причинять каждый раз, когда ты будешь думать о нем, пока не забудешь. Ты меня понял?
О чем Шо думал в тот момент, перед тем, как произнести тихое, покорное «Согласен»? Он на самом деле хотел этого или просто сломался?
Карино вдохнул в лёгкие свежий, терпкий воздух осеннего дождя и мокрого асфальта. Чудесный запах намокшего песка, на берегу озера – восхитительный, с нотками древесной коры. Такой бывает только осенью, когда дождь ещё идет, а солнце уже светит, выглядывая из-за рассеивающихся вдали облаков.
Сломанные люди это всего лишь покорные куклы-марионетки, которых можно легко дергать за веревочки. Видеть таким Казумасу, было просто невыносимо – он всегда, с самой школы был похож на горную, сильную птицу. Пусть и не самый активный, но всегда упорно стремящийся вперед и помогающий остальным. В этом ему завидовал даже Карино, который обычно слыл шумным хулиганом-двоечником, с непредсказуемым характером. Рука даже невольно улыбнулся, вспоминая начало их странной дружбы.
— Вот ещё! Мне не нужна помощь какого-то там ботаника! – ноги в шипастых ботинках на стол – Контрольная-то лёгкая!
— Сатору-кун, от этого зависит твоё будущее! – вице-президент студ.совета, неприметная черноволосая девочка в больших круглых очках, прижала к груди кучу папок с помятыми листочками. Как-то Сатору было плевать – контрольная или нет, он свою двойку заработает.
— Тот, кто не наберет достаточное количество баллов, в этом месяце обязан будет записаться ещё в один клуб – провозгласил вошедший в аудиторию учитель – Под надзором старших, разумеется.
По классу дружно разнеслось негодующее «ээээ», пока учитель раздавал тестовые листочки. Сатору тихо выругался, на минуту заглянув в задания. Цифры и буквы перемешивались в какой-то сумбур, и казались просто набором слов на бумаге.
— Уаааарррх – от отчаяния, Рука опустил голову, упершись лбом в глянцевое дерево парты. Что же за наказание такое, эта школа?!

— Шо-кун, уж от вас-то я не ожидал столь низких результатов теста! – учитель возмущенно помахал смятым листочком – Это же не ваш уровень!
Однако, поднявшийся с места Казумаса, в ответ на это, только улыбнулся.
— Этому были причины сенсей. Я поступил так, как ничуть не жалею об этом.

«Сатору Карино 98 баллов из 100»
Рука еще раз пробежался глазами по строчкам теста – Серьезно, что ли?
Почерк был грамотно подделан, но в кандзи все равно угадывались высокие, уверенные буквы другого человека. Будто мягкие перья крыла коснулись щеки – Шо смущенно улыбнулся, дотронувшись пальцами до рукава Карино – Извини меня.
— Ты спас меня от ещё одного кружка, да?
— Это был бы кружок макраме, Рука-кун, причем идею я сам подкинул преподавателям, ты уж прости.
— Вот идиот
Слова, сказанные холодному, хлещущему ветру и вновь начавшемуся дождю. Сатору вошел в дом и запер за собой дверь. Мелодия будильника уже оглашала спящую комнату – значит Шо сейчас проснется.

Вчера по его одежде текла кровь. Кожа на бедре была грубо разорвана.

— Какого хрена!? – Рука ошарашено уставился на Амано, так внезапно появившегося на его пороге поздним вечером – Что случилось!?
— Его хотели…изнасиловать – превозмогая боль в груди и ребрах, Тора скинул Казумасу на мягкий диван – Он в порядке, только без сознания и кровь надо остановить.
— Что ты несешь? Кто? – Рука растерялся, впервые в жизни не зная, что делать. Надо остановить кровь, точно. Где-то должна быть аптечка.
— Ты куда намылился?! – Сатору развернул бинт, прикладывая вату к рваной ране на бедре Шо – Ты сам-то еле ползаешь!
Тора саркастично ухмыльнулся, но тут же сжался от подступающей очередной порции боли. Главное – Казу теперь в целости и сохранности, хотя пришлось с этими ребятами изрядно повозиться. Один из них угодил битой по позвоночнику, и когда Тора упал остальные двое прошлись пинками по ребрам и животу. Поэтому сейчас он ощущал себя просто куском мяса, пульсирующим жуткой болью.
Амано облокотился плечом о холодную стену коридора, дрожащими руками запахивая куртку. Черта с два он бы просто так смотрел, как трое намалеванных панков причиняют вред Кохаре. Ему очень повезло однако, что Тора захотел прогуляться в парке, который все равно находился напротив отеля. Решив, что взрослый, крепкий мужчина им не по зубам, подростки отправились дальше и наткнулись на менее опасного Казу. А услышать отчаянный крик о помощи мог бы каждый, кто находился в парке.
Но нести Шо в свой номер было бы неверным решением. В больнице ещё неизвестно помогли ли бы ему. Так что с трудом припоминая единственный правильный адрес, Амано взвалил рыжего парня себе на плечи, ощущая спиной тепло его тела и вызвал такси.

— Ты, как тебя там…Тора! – Сатору тяжко вздохнул, словно сейчас перед ним стояла толпа малышей, упорно не желающих слушаться воспитателя — Перестань корчить из себя отважного героя, спасшего принцессу, и оставайся.
— Не могу – мужчина закашлялся, зажимая рот ладонью. Трещина рассеченной губы быстро наполнилась кровью – Ты ведь прекрасно знаешь Шо.
— Ты боишься, что он полюбит тебя только из чувства благодарности? Разве не этого ты изначально хотел? – Рука, не смотря на ситуацию форс-мажор, не смог сдержать саркастичного смешка.
— Именно – подтвердил Тора, застегивая молнию черной куртки и гордо выпрямляя ноющую спину – Я добьюсь его искренности. А на благодарности отношений все равно не построишь.
— Ты рассуждаешь, как герой аниме – Рука устало потер переносицу, позволяя ворвавшемуся через приоткрытую дверь ветру, играть со своими волосами и полами футболки. На полу остались темные следы крови, принадлежащие вовсе не тому, кто сейчас вышел, а тому, кого Карино оберегал уже долгое время. И, похоже, теперь этому наступал конец. Где-то с улицы он четко расслышал глухой шлепок, будто падения тела на мокрую поверхность.
Сатору, чисто автоматически, потянулся за сигаретами, удерживая дрожащими пальцами сине-зеленую, аккуратную пачку. Ту стену, что он строил вокруг Кохары – старое, кирпичное строение, которое теперь заросло зеленым мхом и зацвело ромашками и мать-и-мачехой. Оно уже не так необходимо, заброшено посреди поля, где в солнечный день можно услышать пение молодых птенцов.
Рука, накинув куртку, вышел во двор – Тора только успел дойти до забора, обнесенного вокруг дома Кохары. Острые капли дождя барабанили по кожаной куртке, собираясь микро-озерцами в её складках и стекая на мокрые дорожки гравия. Похоже погода сегодня норовиста и успокаиваться не собирается.
— Тоже мне герой – хмыкнул блондин, наклоняясь, чтобы поднять с земли Амано, дрожащего от холода – С тебя бутылка крепкого, приятель.



sepia ni shimaikomi
Yorisou to ka

Еще не разлепив глаза, Кохара вдруг понимает, что ему впервые, за столь долгое время, снился сон. Да еще и такой невероятно красивый, с золотым тигром.

nukumori to ka
wakaranaku natteta***

Запоздало вспоминая, что на будильнике у него стоит совсем другая мелодия, да и телефон, судя по ощущениям, вовсе не его, Тора спросонья подскакивает на постели. Грудь всё еще болит, но уже не той разрывающей болью, а скорее заглушенной множеством таблеток, едва дающей о себе знать. Под ребрами еще глухо раздаются удары – а значит все более-менее в порядке.
— Тора? – голос слегка охрипший, из-за спины. Амано резко оборачивается, встречаясь взглядом с темными, удивленными глазами Шо – Ты что здесь делаешь?
Кохара не только удивлен, но немного растерян и напуган. Хотя в спальне душно, он зарывается поглубже в одеяло, прячась от сурового хищника из снов. Это выглядит даже смешным и милым.
— Оххх
— Болит? – Тора дергается на вторую половину кровати, в которой они оба проснулись в это унылое, затянутое тучами и серой стеной дождя, утро.
— Немного не таким я себе представлял наше первое, совместное утро – рассеянно улыбнулся Амано, осторожно поправляя повязку из бинтов на бедрах Казумасы.
— Вот ещё! – Кохара, сердито фыркнув, обиженно отвернулся – Блин, теперь Кано-сан убьет, за неявку на работу.
— Ну, думаю, что вчерашние события – довольно убедительный повод для этого, Шо.
— Не знаю – совсем тихо ответил парень, сжимая в ладони своё запястье. Волновать своими проблемами хозяина лавки ему совсем не хотелось, ведь он считал пекарню тем местом, приходя в которое, все беды отступают и остаются там за порогом, беззвучно бьются в дверь и витрины, не смея войти внутрь.
— Я-то думал, ты начнешь от меня открещиваться, как от демона – легкий смешок Торы смешался с шелестом дождя за стеклом.
— Вчерашние? – до Шо как будто только дошло – Это ты вчера меня спас?
Мужчина, тихо вздохнув, снова свалился на мягкую простыню, пассивно изучая серо-белый потолок спальни. Ну вот, проговорился, и то, что его вовсе не устраивало, может теперь свершиться. Всему виной этот дурацкий дождь. И, отчасти, Рука, присутствие, которого, Тора неизменно чувствовал где-то в этом доме.
— Тора?
— Нет, не я – слушать тихий, вкрадчивый голос Казу невероятно приятно, особенно когда он сейчас такой настоящий, совершенно обыденный и домашний.
Что-то тяжелое и теплое внезапно слегка придавливает грудную клетку. Светло-рыжие волосы прямо перед глазами, струятся волнами по плечам и шее Амано. Шо, приложившись одним ухом, выслушивает четкий ритм чужого сердцебиения. И, правда ведь, похоже. Прямо, как в эту ночь.
— Сердце ночи – одними губами произносит Кохара, кладя ладони рядом со своей головой, словно котенок, решивший вздремнуть – Это ты.
— С чего такие выводы? – пытается возникать Тора, но цепенеет, столкнувшись с неожиданно-злым взглядом Казумасы.
— Ты просто бесчувственный идиот!
— Ладно – ладно, я всё понял – Тора неловко провел рукой по голове Шо, и поняв что его за это не сожрут, нежно вплел пальцы в его светлые, мягкие волосы – Я знаю, что виноват и поддался искушению. Одного прости, и даже одного героического поступка здесь будет мало. И наверное, мне все-таки придется уехать обратно, но я хотя бы буду знать, что…
— Что ты идиот – закончил за него Кохара, впиваясь ногтями в кожу мужчины – Уже сдаешься?
Тора не мог поверить своим ушам. Этот вопрос означал, что Шо согласен на «еще один шанс»? Даже легкая боль от пальцев Казумасы едва ли сейчас ощущалась. Возможно, этой болью он хотел вернуть Тору из мира тех мечтаний о вечной-вечной любви. Дать все трезво обдумать и принять верное решение, пусть даже оно будет отрицательным.
Та, настоящая любовь, воспеваемая во всех песнях – короткая, как сезон весны, но не забываемая, как время. Она всегда остается в памяти тем, отчего каждый раз учащается сердцебиение. И рубцы этой любви никогда не исчезнут, до самого конца жизни.
Амано затруднялся сказать, была ли та, внезапно возникшая страсть, спортивным интересом. Или может быть по-настоящему, он полюбил Кохару только сейчас, когда прикоснулся к легким волосам, цвета осени?
— Я сдаюсь, Шо – смеясь, ответил Тора, протягивая ладони к его плечам – Ты меня победил!
Нащупав теплую ладонь Кохары, Шинджи сжал ее, переплетая тонкие пальцы. Молодой человек слегка покраснел и наконец-таки сполз с груди Торы обратно, усаживаясь на своей стороне постели, но так и не отнимая своей руки. На них обоих ведь было только нижнее белье, так что он постоянно стыдливо закрывался одеялом. Почему так ужасно душно?
— Кстати – вспомнил Амано, с улыбкой приподнимаясь на локтях – У меня ведь для тебя кое-что есть!
Шо, вопросительно изогнул бровь, отыскивая на рядом стоящем стуле свою одежду.
— Что же?
— Ты не поверишь, Шо!

__________________________________

* Alice in wonderland
* Pocky – традиционная японская сладость.
*** — SID — Rain